Ниже мы публикуем доклад Эрика Лондона на VIII съезде Партии Социалистического Равенства (США). Съезд проходил с 4 по 9 августа 2024 года. На нем были единогласно приняты две резолюции: «Выборы в США 2024 года и задачи Партии Социалистического Равенства» и «Свободу Богдану Сыротюку!»

Вступление

В последнее время правящий класс в каждой империалистической стране принял стратегию безудержного антииммигрантского шовинизма в качестве острия внутриполитической реакции. Сегодня в Великобритании, Франции, Германии, Италии, Японии, Канаде и Соединенных Штатах это механизм, с помощью которого правящий класс легитимизирует массовое расширение полицейских полномочий государства, разделяет все более взаимосвязанный, глобализированный рабочий класс, делает из угнетенных иммигрантов козлов отпущения за преступления капитализма и способствует созданию реакционного культурного климата, необходимого для империалистической войны. По этой причине «иммиграционная проблема» больше не может рассматриваться как просто «один из вопросов» среди многих других на буржуазном политическом ландшафте.

Этот расцвет буржуазной контрреволюционной стратегии возник в ответ на изменения объективных условий, которые в значительной степени подрывают позиции класса капиталистов в мире. Глобализация процесса производства необратимо изменила социальный облик человечества. За последние 30 лет численность рабочего класса и степень его взаимосвязанности выросли больше, чем когда-либо в мировой истории. На Земле проживает 8 миллиардов человек, из которых сотни миллионов являются частью транснациональных семей. Доступ к Интернету имеет 5,3 миллиарда человек. Согласно порочной логике капиталистической политики самосохранения, все возрастающие возможности свободного перемещения товаров через национальные границы сопровождаются все более жесткими ограничениями на передвижение иммигрантов и беженцев, которые становятся объектом нападок со стороны правых.

В Соединенных Штатах угрозу, исходящую от Дональда Трампа, трудно переоценить. Он сделал антииммигрантскую ксенофобию идеологическим стержнем своей кампании 2024 года. Утверждая, что иммигранты «отравляют кровь нации», Трамп планирует инициировать «Проект–2025» — набор предложений ультраправого Фонда «Наследие» (Heritage Foundation) по борьбе с иммигрантами. Как сообщает один аналитический центр, «“Проект–2025” — это не просто обновление идей первого президентского срока Трампа, отряхнутых от пыли и готовых к повторной реализации. Скорее, это тщательно спланированный, всеобъемлющий план по снижению уровня иммиграции до беспрецедентно низкого уровня… Эти предложения действуют в обход Конгресса и судов и специально разработаны для того, чтобы подорвать основы нашей иммиграционной системы» [1].

Эта политика предполагает введение военного положения в крупных городах, проведение полицейскими облав на иммигрантов в школах, на рабочих местах и в домах. По замыслу «Проекта–2025», районы проживания иммигрантов должны будут превратиться в гетто, детям иммигрантов будет запрещено посещать государственные школы, и даже гражданам США-родственникам лиц, не имеющих документов, будет запрещено подавать заявления на получение жилищных пособий. «Проект–2025» требует, чтобы отдельные штаты передавали информацию о проживании всех лиц без документов Иммиграционной и таможенной полиции США (ICE) и Погранично-таможенной службе (CBP), иначе штаты будут лишаться федерального финансирования социальных программ.

Хотя каждый из 70 миллионов голосов, поданных за Трампа в 2020 году, вовсе не означал безоговорочного одобрения наступления на иммигрантов, и хотя правильно отметить, что правящий класс еще не обеспечил такой поддержки массового насилия со стороны населения, которая существовала в 1920-х и 1930-х годах, опасность чрезвычайно велика, как показали события, произошедшие в последние недели в Англии.

В США Демократическая партия полностью примкнула к Трампу в вопросе иммиграции как с точки зрения политики, так и с точки зрения тона. Дело не только в том, что демократы стремятся договориться с республиканцами по всем внутренним вопросам, чтобы заручиться их поддержкой империалистической войны за рубежом, хотя это является важным фактором. Но прежде всего сама логика войны за рубежом подталкивает демократов к политике тотальной нетерпимости ко всем демократическим правам у себя дома, укреплению национального государства и его границ, а также ограждению страны стеной штыков, если воспользоваться выражением Троцкого. Байден ввел беспрецедентные ограничения на иммиграцию на южной границе и де-факто аннулировал право на убежище, повторив необоснованные заявления Трампа о «мошенничестве с предоставлением убежища». Ни одна из партий состоятельных слоев среднего класса не выступила против атак на иммигрантов. Напротив, в Испании и Греции «Подемос» и «Сириза» сами возглавили нападки на иммигрантов, изображая надувные плоты, полные беженцев, спасающихся от войн американского империализма на Ближнем Востоке и в Северной Африке, как вражеские фрегаты.

Поэтому здесь мы должны пояснить, что политическая борьба против культивирования правящим классом фашистского движения против иммигрантов означает полный отказ от патетических либеральных призывов к власть предержащим или морального осуждения тех рабочих, которые голосовали за Трампа. Партия Социалистического Равенства (США) борется за то, чтобы соединить защиту иммигрантов с революционной экономической программой, способной удовлетворить насущные потребности рабочих любого происхождения. Только таким образом можно искоренить антииммигрантский шовинизм в рабочем классе, который является все более абсурдным и реакционным, учитывая международный характер мирового производства и степень социальной и технологической взаимосвязанности, которая шокировала бы обывателя еще 30 лет назад.

Противопоставление политики единства рабочего класса и социалистического интернационализма политике социального разделения и государственных репрессий правящего класса является программной и практической необходимостью социалистического движения в XXI веке. Это вопрос не тактический, а стратегический. Развитие социалистического сознания в рабочем классе требует сегодня борьбы за разоблачение националистических представлений многих рабочих об иммигрантах и борьбы во всех школах, университетах и на рабочих местах в защиту коллег-иммигрантов как средства развития классового сознания и укрепления единства рабочего класса.

Чтобы вести эту политическую борьбу, мы должны лучше понимать тот многолетний опыт, который правящий класс накопил в использовании политической ксенофобии в качестве дубинки против рабочего класса, против демократических прав и против социализма. Нигде эта история не проявляется так ярко, как в Соединенных Штатах, где 98 процентов населения являются иммигрантами или их потомками.

Иммиграция в период буржуазной революции

В исторический период, связанный со становлением буржуазии как революционного класса, она рассматривала вопрос о праве на иммиграцию и связанном с ним праве на убежище как вопрос естественных прав.

Многие революционные идеи, популяризованные в ходе Американской революции [борьбе за независимость США], были привнесены иммигрантами, прибывшими в ходе беспрецедентной по тем временам волны миграции в североамериканские колонии. В своей книге Путешественники на Запад (Voyagers to the Wes) Бернард Бейлин отмечает, что «в период после 1760 года трансатлантическая миграция достигла уровня, невиданного ранее в Британской Америке, то есть за всю историю связей Европы и Африки с Западным полушарием» [2]. По оценкам Бейлина, с начала британского заселения до 1760 года в США иммигрировало 700 000 человек, еще 221 500 прибыли в течение 15-летнего периода с 1760 по 1775 год [3].

Эмиграция из Шотландии и Ирландии, в частности, представляла большую проблему для британской короны. По мере обострения колониального кризиса корона все более враждебно реагировала на попытки колоний стимулировать иммиграцию с Британских островов.

В 1767 году британское правительство наложило вето на закон колонии Джорджия, направленный на увеличение иммиграции из Европы, а в 1771 году граф Хиллсборо, тогдашний государственный секретарь короны по делам колоний, наложил вето на аналогичный закон Северной Каролины. В апреле 1773 года, когда колониальный кризис усиливался, Тайный совет запретил королевским чиновникам выдавать земельные гранты в американских колониях до тех пор, пока корона в достаточной степени не заблокирует эмиграцию [4]. В сентябре 1773 года Бенджамин Франклин выступил в парламенте с критикой предложения заблокировать иммиграцию в американские колонии, объяснив это тем, что основная масса эмигрантов бежит от феодального деспотизма. Он осудил отсутствующих на местах землевладельцев, чьими землями управляли распорядители, за повышение арендной платы и изгнание нищих со своих земель: «Если бедные люди дома счастливее, чем они могут быть за границей, — сказал он, — их нелегко будет уговорить пересечь океан. Но может ли их господин винить их за то, что они покинули дом в поисках лучшей жизни, когда он первый подает им пример?» [5]

Усилия монархии по пресечению продажи земли в колониях и подавлению иммиграции привели к тому, что Джефферсон и остальные подписавшиеся включили иммиграционные ограничения в список претензий к королю в Декларации независимости:

Он старался препятствовать увеличению населения этих штатов, для чего задерживал действие существующих законов о натурализации иностранцев, отказывая в утверждении новых законов для поощрения эмигрантов и стесняя условия земельного надела.

Джордж Вашингтон написал по завершении войны в 1783 году, что новая «Америка открыта для приема не только богатых и уважаемых иностранцев, но и угнетенных и преследуемых всех наций и религий» [6]. Конституционный конвент 1787 года порвал с британской концепцией фиксированных градаций между жителем и гражданином и вместо этого установил «единое правило натурализации», позволяющее иммигрантам становиться гражданами. В то же время Конвент отклонил призывы, требовавшие, чтобы все должностные посты занимали только лица, рожденные в Соединенных Штатах, ограничив их охват только должностями президента и вице-президента.

Во время дебатов по этому вопросу Джеймс Мэдисон выразил желание не «отпугивать наиболее желательный класс людей от эмиграции в США», а на съезде Франклин оспорил утверждение, что те, кто не родился в США, не могут быть достаточно лояльны, чтобы служить в правительстве, заявив:

Когда иностранцы, осмотревшись в поисках другой страны, в которой они могли бы обрести больше счастья, отдают предпочтение нашей стране, это является доказательством лояльности, которое должно вызывать наше доверие и привязанность.

Первая попытка выдворить иммигрантов, «Закон об иностранцах и подстрекательстве к мятежу» 1798 года, был недолговечным и широко ненавидимым законом, поддержанным монархистскими элементами в администрации Адамса. Закон давал исполнительной власти право сажать в тюрьму критиков и депортировать французских граждан на том основании, что они поддерживали Французскую революцию и сеяли революционный хаос в Соединенных Штатах. Таким образом, первая послереволюционная попытка ограничить иммиграцию была неотделима от атаки на демократические права и подавления революционных идей. Новый правящий класс приобретал ценный опыт.

В антииммигрантской политике Федералистской партии присутствовал явный классовый компонент, который стал существенной политической обузой в последующие десятилетия. Реакционный конгрессмен Харрисон Грей Отис выразил желание федералистов исключить тех иммигрантов, которые больше склонялись к эгалитарным взглядам, объяснив, что Соединенные Штаты «не хотят приглашать орды диких ирландцев» в страну [7]. Хартфордская конвенция 1814 года, аристократическая реакция на джефферсонизм, выступала за запрет гражданам, не родившимся в США, занимать государственные должности, чтобы минимизировать влияние ирландцев на американскую политическую систему [8].

Иммиграция, Партия «незнаек» и Гражданская война в США

Появление внутреннего рабочего класса ознаменовало конец буржуазной «эры доброго согласия», последовавшей за революцией. Классовая напряженность выходила на первый план. Развивающееся американское производство требовало дешевой рабочей силы, которую мог подтолкнуть к эмиграции сельскохозяйственный кризис в Европе, особенно в Ирландии, Шотландии и Германии.

До того, как появились какие-либо федеральные ограничения на иммиграцию, корпоративные политические объединения, особенно в Нью-Йорке и Массачусетсе, начали ограничивать поток нищих или бедных иммигрантов, в первую очередь ирландцев, в попытке разделить рабочий класс и предотвратить развитие забастовок. На Юге рабовладельцы боролись за ограничение иммиграции в южные порты из-за страха распространения идей аболиционизма.

Государственные иммиграционные ограничения были разработаны в качестве явной атаки на международный рабочий класс. Юридическую основу иммиграционного права можно найти в феодальных отношениях. Хидетака Хирота объясняет в своей книге Изгоняя бедных (Expelling the Poor):

Корни иммиграционного права в Америке восходят к британским законам о бедных, своду законов XVII века, который устанавливал финансовые обязательства каждого прихода в отношении поддержки местных бедняков и право отказывать в помощи беднякам, которые не принадлежали к приходу [9].

Появление рабочего класса, укорененного в системе производства, естественным образом привело к тому, что правящий класс стал рассматривать иммиграцию как возможность разделять и контролировать рабочих. В Массачусетсе, где правила элита протестантских «брахманов», возникла новая политическая стратегия. Нападения на ирландцев оправдывались шовинизмом, направленным как против бедности иммигрантов, так и против их католицизма. Нападения на католических рабочих имели место в 1823, 1826 и 1828 годах. В 1834 году толпа протестантских рабочих, возбужденная шовинистской истерией, сожгла женский монастырь урсулинок (католической монашеской конгрегации) в Чарльстауне, Массачусетс.

Были предприняты целенаправленные усилия по решению экономических проблем путем перенаправления социальной напряженности. В эти годы существенные слои ранее широко распространённых представителей «средних классов» были рекрутированы ранними капиталистами на новые «фабрики» и впервые ознакомлены с наемным рабством. В социальных неурядицах, которые естественным образом последовали, правящий класс обвинил ирландцев. Хирота пишет:

Внедрение дешевой иностранной рабочей силы в виде обездоленных ирландских иммигрантов сделало их удобными козлами отпущения, на которых можно было свалить вину за ухудшение социальных и экономических условий американских рабочих [10].

Примечательно, что на недавнем предвыборном мероприятии в Милуоки кандидат в вице-президенты Трампа Джей Ди Вэнс обвинил в преступности в середине XIX века «этнические анклавы», населенные немецкими и ирландскими иммигрантами. Это не было ошибкой. Это было прямое обращение к той реакционной политической традиции.

На Юге усилия по ограничению иммиграции были связаны с попытками подавить приход аболиционистских взглядов. Все, что хоть немного было иностранным, было политически подозрительным. Южные штаты запретили миграцию освобожденных чернокожих с Севера после раскрытия планов восстания в Чарльстоне в 1822 году, разработанных освобожденным рабом Денмарком Визи. Во многом это произошло из-за сообщений о том, что планы Визи были вдохновлены аболиционистскими брошюрами, перевозимыми на лодках и распространяемыми через порт Чарльстона. Хирота объясняет: «После заговора Визи Южная Каролина приняла так называемый “Закон о неграх-моряках”, который требовал, чтобы чернокожие моряки, прибывающие в порт на судне, содержались в тюрьме до отбытия судна. Этой политике следовали и другие южные штаты, такие как Джорджия и Луизиана» [11]. Губернатор Южной Каролины заявил в 1824 году, что штаты имеют «право запрещать въезд в их порты таким лицам, чья организация ума, привычки, ассоциации делают их особенно склонными нарушать мир и спокойствие в штате» [12]. Опять же, атака на мигрантов выступает здесь как полицейский метод борьбы с распространением революционных идей.

Масштабы иммиграции резко возросли с 1850 по 1860 год, когда число рожденных за границей людей, проживающих в США, почти удвоилось с 2,25 миллиона в 1850 году до 4 миллионов в 1860 году, включая 1,5 миллиона ирландцев и 1,25 миллиона немцев [13].

Этот период массовой миграции совпал со становлением вопроса рабства как доминирующей проблемы американской политики. Постреволюционная партийная система, основанная на «джексоновской демократии» и противостоявших Джексону вигах, распадалась. В этом вакууме появились «Незнайки» (Know-Nothings), названные так потому, что они якобы вели свое происхождение от тайного общества, члены которого должны были заявлять, что они «ничего не знали» об организации, если их подвергали допросу. Движение пережило взрывной рост на выборах 1854 года и представляло собой попытку части правящего класса использовать нативизм [политику благоприятствования «коренным» жителям и ограничений прав иммигрантов] как средство канализирования классовой напряженности против иностранных иммигрантов.

Историк иммиграции Дэниел Тиченор пишет о «Незнайках», что их «стремительный взлет в 1854–55 годах более конкретно отражал нативистскую программу, которая стремилась объединить коренных граждан, поляризованных вопросом рабства и классовыми разногласиями. Преобладающая враждебность между согражданами могла быть перенаправлена ​​политическими нативистами против католиков, иммигрантов и других групп, чьи предполагаемые иностранные связи развращали нацию» [14]. «Незнайки» получили 51 место в Конгрессе на выборах 1854 года и 20 процентов голосов, затмив вигов, которые прекратили свое существование как партия в последующие годы, когда республиканцы начали свою первую общенациональную президентскую кампанию в 1856 году. Успех «Незнаек» был внезапным, и они получили поддержку от широкого круга деятелей, начиная от Джона Уилкса Бута и Сэма Хьюстона и заканчивая тогда недовольным вигом и будущим радикальным республиканцем Таддеусом Стивенсом, который некоторое время заигрывал с «Незнайками». Даррел Овердайк в своей книге Партия «Незнаек» на Юге (The Know Nothing Party in the South) говорит, что «Незнайки» «представляли в некотором смысле идеальное решение, давая возможность ругать, выпускать пар и негодование на неамериканцев, а не на “коренных” граждан» [15].

«Незнайки» имели сознательную классовую основу. Движение было направлено против самых отчаявшихся ирландцев, спасавшихся от геноцидального голода, вызванного британской оккупацией, и оно намеренно разжигало гнев по поводу проблемы ирландской бедноты. По словам Хироты:

«Незнайки» опирались на экономическую критику бедных иностранцев, выдвинутую ранними нативистами, чтобы усилить страх местных рабочих перед «трудом нищих» или дешевой рабочей силой бедных иммигрантов, которые будут работать за более низкую заработную плату, чем американцы... В то время, когда индустриализация уже привела к резкому ухудшению условий жизни американского рабочего класса, агитация против нищих усилила беспокойство местных рабочих по поводу потенциальной потери своей экономической независимости [16].

Хотя отношение джексоновской Демократической партии к иммиграции в этот период было сложным, более реакционная часть Демократической партии была столь же ксенофобской. Мэр Нью-Йорка Фернандо Вуд, яростный защитник рабства, а позднее один из самых реакционных противников Линкольна, осудил рабочих-иммигрантов. Он сказал: «Если будет необходимо призвать силы, находящиеся в распоряжении городского правительства, чтобы потопить каждое эмигрантское судно, прибывающее в эту гавань с нищими и преступными эмигрантами, то я это сделаю» [17].

У Авраама Линкольна был другой ответ. Когда в 1855 году антикатолические «Незнайки» в Массачусетсе попытались ограничить право голоса только лицами, проживавшими в штате как минимум семь лет, включая два года в качестве граждан США, он написал своему другу Джошуа Спиду:

Я не «Незнайка». Это точно. Как я могу им быть? Как может кто-то, кто ненавидит угнетение негров, выступать за унижение классов белых людей? Мне кажется, что прогресс вырождения нашего общества довольно стремителен. Как нация, мы начали с заявления, что «все люди созданы равными». Сейчас мы фактически читаем эти слова как «все люди созданы равными, кроме негров». Когда «Незнайки» получат власть, это будет звучать как «все люди созданы равными, кроме негров, иностранцев и католиков». Когда дело дойдет до этого, я бы предпочел эмигрировать в какую-нибудь страну, где не притворяются, что любят свободу, — например, в Россию, где деспотизм может быть воспринят в чистом виде, без низменной примеси лицемерия [18].

Тем не менее даже Линкольн некоторое время скрывал свою оппозицию в отношении «Незнаек», а мысли, которые он передавал в частном порядке Джошу Спиду, он не высказывал публично до некоторого времени.

В конечном итоге «Незнайки» пережили позорный крах — еще одна жертва сдвига партийной системы в сторону оси вопроса о рабстве. Их электоральная поддержка упала с 51 места и 20 процентов голосов в 1854 году до 14 мест и 15 процентов в 1856 году и 3 процентов и 5 мест в 1858 году. В отличие от своих ультраправых потомков, в этот буржуазно-революционный период движение не вводило никаких федеральных ограничений на иммиграцию. Как и в последующих поколениях, революционная социальная борьба Гражданской войны объединила разрозненные иммигрантские популяции с «коренными» и выбила почву из-под ног политической ксенофобии. Немецкое население, состоявшее из многих политических беженцев разбитой революции 1848 года, служило основным источником поддержки Республиканской партии и Линкольна, в то время как 450 000 немцев и 150 000 ирландцев, сражавшихся в армии Союза, политически подорвали ложь о том, что иммигранты якобы были нелояльны.

С окончанием Гражданской войны, освобождением рабов и ратификацией в 1868 году Четырнадцатой поправки, определяющей всех рожденных в США как граждан, американский правящий класс исчерпал свою революционную роль. Демократическая партия, в своих усилиях по восстановлению и возрождению своего имиджа и блокированию траектории зарождающегося движения рабочего класса в сторону социалистической политики, обратилась к стратегии, сочетавшей насилие против чернокожих на юге с насилием против индейцев и китайцев на Западе. Проблема иммиграции стала ключевым элементом этой инициативы.

«Исключение» китайцев и возрождение Демократической партии

«Ассоциация Калифорнии против кули», в названии которой используется уничижительный термин для китайских иммигрантов, была создана в 1867 году руководством, состоявшим из 51 руководителя ремесленных союзов (craft unions) Калифорнии в сотрудничестве с Демократической партией Калифорнии, которая в том году проголосовала за то, чтобы не выдвигать кандидатов во многих частях штата, и в итоге самораспустилась и была ассимилирована антикитайским обществом.

В 1867 году наступил послевоенный спад в экономике на Западе, что привело к снижению заработной платы и ослабило зарождающееся там профсоюзное движение. Такие организации, как ремесленные союзы сапожников и производителей сигар, руководство которых принимало активное участие в антикитайских клубах, в результате депрессии были преобразованы в профессиональные ассоциации.

Говоря о демократах и ​​профсоюзах, историк Александр Сакстон объясняет:

Обе группы фактически стали клубами анти-кули. Поскольку белых рабочих вытесняли, база деятельности в каждой отрасли свелась к разрозненным белым наемным рабочим и небольшой, но влиятельной группе маргинальных производителей. Это были хозяева небольших магазинов, у которых не было капитала, необходимого для крупного предприятия с китайской рабочей силой... основной упор анти-кулиизма, основанного на торговле, был направлен на сохранение защищенной от конкуренции ниши для дифференцированного продукта [19].

Заявление Калифорнийских демократов в газете San Francisco Examiner, цитируемое Сакстоном, изложило программу, возникшую из этого корпоративистского союза мелких производителей и квалифицированных ремесленников:

Мы заявляли ранее и повторяем это снова, что у самозваной партии Союза или партии Ублюдков [т.е. республиканцев] есть только один принцип, если его можно так назвать, отличающий их как организацию, и это доктрина всеобщего равенства всех рас во всем… Война осталась в далеком прошлом и не может вызывать сегодня никаких серьезных разногласий, связанных с ее проведением. Обвинение в нелояльности, столь легкомысленно выдвигаемое против демократов, является чудовищной ложью… Демократы являются и всегда были партией Конституции, партией народа. Они выступают за правительство белого человека, управляемое конституционным путем, против великой военной деспотии Ублюдков, опирающейся на союз кошелька и меча и стремящейся к своему увековечиванию с помощью голосов негров и китайцев [20].

Четыре события проложили путь к трансформации вопроса об «исключении» китайцев из крайне правого внепарламентского регионалистского движения в общенациональную кампанию с парламентским и внепарламентским элементом. Первым была Парижская Коммуна 1871 года, которая вызвала первую настоящую «антикоммунистическую» истерию в Соединенных Штатах. Вторым была депрессия 1873 года, которая породила массовую безработицу по всей стране. Третьим были выборы 1876 года, конец Реконструкции и возрождение Демократической партии в общенациональном масштабе, а четвертым было Железнодорожная стачка в июле 1877 года.

Альберт Мавер Винн, известный и богатый лидер ремесленного союза плотников, ясно показывает, как Демократическая партия и бюрократия ремесленных союзов начали направлять классовую напряженность против китайцев. В своей речи на антикитайской конвенции в апреле 1876 года Уинн доказывал рабочим Калифорнии, что богатые американцы не враги, а союзники в борьбе против китайского вторжения. В то время как в старые времена «жалобы бедных не были услышаны, так как богатство было против них», теперь речь шла не о борьбе богатых против бедных:

Теперь за агитацию отвечает новый элемент; это уже не рабочие люди, а владельцы собственности, которые видят — как мы говорили им много лет назад, — что мало-помалу китайцы будут посягать на их недвижимость и не позволять ей расти в цене. Я думаю, что политика для всех классов людей — объединяться в едином движении и показывать Конгрессу, как сильно они обеспокоены этим вопросом, и рассказать, как сильно они страдают от завоза дешевой китайской рабочей силы [21].

Действительно, с завершением строительства трансконтинентальной железной дороги в 1867 году Запад был открыт для национального рынка труда, что сделало дешевый труд китайцев менее необходимым и превратило их в мишень для вымещения негодования рабочего класса.

В 1876 году демократы добавили в свою программу пункт об «исключении» китайцев и создали совместный специальный комитет в Конгрессе для расследования пагубных последствий китайской иммиграции. Один республиканец в Конгрессе назвал демократов «союзом, формирующимся между теми, кто на общих принципах выступает против негров, китайцев и индейцев, чтобы объединить усилия с целью стереть эти племена с лица земли» [22].

Выборы 1876 года, где соперниками были республиканец Ратерфорд Хейс и демократ Сэмюэл Тилден были оспорены. Правящий класс заключил сделку на следующий год, предоставив Хейсу президентство в обмен на прекращение Реконструкции, вывод федеральных войск с оккупированного Юга и возрождение Демократической партии как национального института буржуазной политики. За исключением Чарльза Самнера и Джорджа Фрисби Хоара, республиканцы в подавляющем большинстве переняли антикитайский шовинизм демократов.

Интенсивный политический кризис, вызванный спорными выборами 1876 года, предвосхищал произошедший всего несколько месяцев спустя самый большой взрыв классовой борьбы в истории Америки до того момента и, вероятно, с тех пор. В июле 1877 года, когда влияние экономической паники 1873 года не ослабевало, попытки сократить зарплаты железнодорожникам спровоцировали забастовку, которая распространилась из Мартинсбурга (Западная Вирджиния) по всей стране, затронув в течение нескольких дней практически каждую железнодорожную станцию ​​. Поступали тревожные сообщения о том, что Америка переживает начало национальной версии восстания Парижской коммуны. Тысячи рабочих и молодых людей стекались на железнодорожные станции по всей стране, чтобы поддержать забастовку. Реакция Демократической партии и правящего класса Сан-Франциско особенно показательна.

23 июля 1877 года на пустыре возле здания мэрии Сан-Франциско собралась толпа, состоявшая из рабочих, женщин и молодежи, в поддержку забастовки. Партия рабочих (Workingman’s Party), связанная с Первым Интернационалом, обратилась к толпе. Как объясняет Сакстон, мероприятие было перехвачено антикитайскими шовинистами, и «еще до конца вечера социалисты потеряли контроль над движением, которое они инициировали». Он продолжает:

В толпу проникли саботажники. Рядом прошла группа из антикули-клуба. Толпы молодых людей, оторвавшихся от основной массы, отправились на охоту за жертвами. Той ночью было взломано 20 или 30 китайских прачечных. На следующую ночь произошли убийства китайцев, поджоги, столкновения между бунтовщиками и полицией [23].

Местная бизнес-элита создала Комитет мстителей, который намеревался атаковать китайцев и тех, кого губернатор-демократ Калифорнии Уильям Ирвин тогда назвал «небольшой горсткой коммунистов или интернационалистов, которые надеются возвестить о наступлении тысячелетия [свободы] с рассудительным использованием факела». После серии беспорядков правящий класс обеспокоился тем, что насилие толпы выходит из-под контроля. Штат заключил соглашение с Комитетом мстителей, согласно которому комитет прекратит свои нападения, если федеральное правительство примет законы, исключающие иммиграцию китайцев. Несколько лет спустя законы об «исключении» китайцев были приняты и даже расширены, чтобы снова и снова закрывать лазейки в течение следующих 15 лет.

Кёрниизм: протофашистское движение в духе «Америка прежде всего»

Важную роль в этом движении сыграл оппортунист, владелец предприятия среднего бизнеса и бывший сторонник Хейса по имени Денис Кёрни. Присвоив себе имя Первого Интернационала, его так называемая Партия рабочих Калифорнии стала протофашистской организацией, поддерживающей демократов и совершающей акты систематического насилия против китайцев, одновременно осуждая корпоративную монополию. Кёрни спрашивал толпу в своей речи на холме Ноб-Хилл в Сан-Франциско в октябре 1877 года:

Вы готовы идти маршем к пристани и не дать прокаженным китайцам высадиться на берег? Судья Линч — вот судья, которого хотят рабочие Калифорнии. Я советую всем иметь мушкет и сотню патронов. Достоинство труда должно быть сохранено, даже если нам придется убить каждого негодяя, который выступит против нас [24].

Это антикитайское движение не было движением рядовых членов, организовавшихся «снизу вверх». Хотя кёрниизм получил некоторую поддержку от безработных и странствующих рабочих, особенно из сельских шахтерских регионов Восточной Калифорнии, основной базой Кёрни были профессиональные организации, поддерживаемые местным бизнесом. Сакстон объясняет, что рабочее движение тогда представляло собой в основном ассоциации подмастерьев и мелких собственников, а не профсоюзы. Остальные были клубами анти-кули. В этом и заключается ключ к политическому смыслу официальных актов репрессий и ораторского нагнетания ненависти. То, что возглавлял Кёрни, было борьбой за контроль над клубами, которые в значительной степени составляли городской аппарат Демократической партии [25].

Кёрниисты и клубы анти-кули организовали разжигание серии погромов против китайцев. В 1885 году это достигло кульминации в Движении «исключения», которое охватило Калифорнию и Тихоокеанский Северо-Запад. Десятки тысяч китайцев были выдворены из своих домов и предприятий в таких городах, как Такома, Сиэтл, Эврика и других и насильно погружены на пароходы и отправлены в Китай или Сан-Франциско. Тех, кто отказывался уезжать, избивали или убивали. В течение трех месяцев в 1885 году Чайнатаун ​​Сан-Франциско превратился в переполненное гетто, поскольку напуганные китайцы бежали от насилия клубов анти-кули, сражаясь в переулках за скудные объедки. Неоднократные попытки поджечь Чайнатаун каким-то чудом провалились. Десятки китайских рабочих были убиты и линчеваны по всему Западу, включая 34 китайских шахтера в Рок-Спрингс, штат Вайоминг, в сентябре 1885 года.

Эти усилия по направлению гнева рабочего класса против иммигрантов помогли проложить путь к взрыву социального неравенства в период, который стал известен как «Позолоченный век» (Gilded Age). В последующие десятилетия иммиграционная политика была «федерализирована» Верховным судом, который подтвердил конституционность «исключения» китайцев на том основании, что это было необходимо в качестве меры квазивоенного времени для остановки «вторгающейся орды», и вскоре «исключение» было расширено, включив и японцев. Американский империализм ворвался на сцену мировой истории своей победой над Испанией в испано-американской войне, и это сопровождалось удушающим взрывом национального шовинизма, который нашел свое выражение в продвижении формально созданного национального движения за ограничение иммиграции.

Американская федерация труда и защита иммигрантов Вторым Интернационалом

Американская профсоюзная бюрократия интегрировалась в американский империализм и стала одним из лидеров политических атак на рабочих-иммигрантов на родине. Американская федерация труда (АФТ) под руководством Сэмюэля Гомперса, который сам был иммигрантом, родившимся в Англии, вступила в формальный союз с Лигой ограничения иммиграции, буржуазной группой, связывающей прогрессистов с евгениками в продвижении ограничений.

В течение некоторого времени ее главной политической целью было установление требования грамотности для одобрения иммиграции, параллельно с внедрением тестов на грамотность для голосования на Юге. Дэниел Тиченор отмечает, что «на протяжении всей эры прогрессивизма вашингтонский офис АФТ сделал “тест на грамотность/ограничение иммиграции” центральным элементом своей законодательной повестки дня» [26].

Гомперс и АФТ преодолели существенное сопротивление рядовых членов и навязали профсоюзам поддержку законодательных актов и ограничений типа тестирования на грамотность. Гомперс утверждал, что «свобода» для рабочих во всем мире требует, чтобы «те, кто предан делу, оставались в своих странах и помогали в национальной борьбе». Позиция Гомперса, объясняет Тиченор, заключалась в том, что «национальные рабочие движения были единственным средством защиты коренных рабочих от низкой заработной платы и плохих условий труда». В 1902 году АФТ опубликовала брошюру под названием «Некоторые причины для исключения китайцев», наполненную расистскими утверждениями об азиатских иммигрантах. Примечательно, что профсоюз «Индустриальные рабочие мира» занял явно проиммигрантскую позицию и получил значительную поддержку среди «коренных» рабочих в тех же самых областях, где кёрниисты стремились мобилизовать рабочих против «желтой опасности».

Националистическую позицию, занятую АФТ, поддержало правое крыло Социалистической партии и ее руководство, включая Морриса Хиллквита, эмигранта из современной Латвии. Наряду с австралийской и британской секциями Второго Интернационала, Социалистическая партия в Соединенных Штатах выступала за то, чтобы Интернационал занял антииммигрантскую позицию на Амстердамском и Штутгартском съездах 1904 и 1907 годов соответственно. Эти дебаты напрямую предвосхищали борьбу между национализмом сталинской теории «социализма в одной стране» и интернационализмом теории перманентной революции Троцкого.

Выступая на пленарных дебатах в Амстердаме в 1904 году, Хиллквит также заявлял, что «иммигрантов импортируют десятками тысяч, чтобы уничтожить профсоюзные организации. Вот почему американские профсоюзы ввели запрет на китайцев. Эту меру можно назвать реакционной, но абсолютно необходимо держать кули подальше, если мы не хотим уничтожить профсоюзы» [27].

В Штутгарте в 1907 году Хиллквит выступил против иммиграции следующим образом:

Основой классовой борьбы в каждой стране является организация местного рабочего класса. В каждой стране мы проводим различие между организованным рабочим классом и штрейкбрехерами. Мы не можем терпеть штрейкбрехеров из нашей собственной страны, и мы не можем позволить им приезжать из других стран. Вот почему мы, американцы, до сих пор выступаем против иммиграции штрейкбрехеров [28].

Эту точку зрения поддержал в 1907 году Виктор Кремер из австралийской делегации, который сказал:

Белые рабочие-иммигранты легко организуются в профсоюзы, в то время как темнокожие рабочие сопротивляются организации. Именно это привело австралийскую Лейбористскую партию к принятию политики «белой Австралии» против желтого вторжения. Исключены только азиаты, поскольку они [органически] не могут стать частью организованного рабочего класса [29].

Второй Интернационал подавляющим большинством отверг эти позиции.

Американский делегат Николас Кляйн, выступая против Хиллквита в Амстердаме в 1904 году, сказал, что антииммигрантская позиция вносит раздор в рабочий класс, и противоречит лозунгу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» «Кули тоже люди — рабочие — и у них такие же права, как и у всех остальных» [30].

Като Токидзиро, представлявший японскую делегацию на конференции в Штутгарте 1907 года, сказал под восторженные аплодисменты:

Когда американцы исключили нас из Калифорнии, они привели две причины: во-первых, японские рабочие снижали заработную плату и уровень жизни коренных рабочих, а, во-вторых, мы лишали их возможности работать... расхваливая опасности японской иммиграции, американские капиталисты хотят апеллировать к определенным инстинктам рабочих. Японцы находятся под пятой капитализма так же, как и другие народы. Только острая нужда заставляет их покидать родину, чтобы зарабатывать себе на жизнь на чужбине. Долг социалистов — приветствовать этих бедных братьев, защищать их и вместе с ними бороться с капитализмом. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Основатели социализма, прежде всего Карл Маркс, обращались не к одной стране, а ко всему человечеству. Интернационализм начертан на нашем знамени [31].

Принятые резолюции требовали «неограниченного приема рабочих-иммигрантов», в том числе в профсоюзы, и профсоюзного контроля иммиграции от пункта отправления до пункта прибытия, защиты иммигрантов во время переезда от эксплуатации пароходными компаниями и опасности мошенничества по прибытии [32].

Русская революция и ксенофобское ядро ​​американского антикоммунизма

В 1917 году США вступили в Первую мировую войну, практически одновременно с приходом к власти большевиков в России. Американский правящий класс начал беспрецедентную атаку на права иммигрантов и культивирование экстремального климата ура-патриотизма, национализма и ксенофобии. Как отмечает историк Уильям Бернард, «впервые значимые слои большого бизнеса, опасаясь, что иммигранты могут распространять идеи русской революции, выступили за ограничение иммиграции» [33].

Нападения на иммигрантов все больше увязывались с наступлением на демократические традиции страны. 16 мая 1918 года Конгресс принял «Закон о подстрекательстве к мятежу», а 22 мая — «Закон об иммиграции», разрешающий президенту останавливать иммиграцию и депортировать иммигрантов, чье присутствие противоречило «интересам общественной безопасности». На протяжении всей Первой мировой войны немцы, итальянцы, а также жители Южной и Восточной Европы подвергались рутинным издевательствам, а преподавание иностранных языков было запрещено в ряде штатов.

В 1919 году прошла самая крупная волна забастовок в истории Америки. Дэвид Сапосс пишет, что общенациональная забастовка сталелитейщиков того года была «иммигрантским восстанием», в котором «работяги» из Восточной Европы были наиболее охотными участниками, присоединяясь к своим коллегам-неиммигрантам [34]. Филип Фонер отмечает, что в ответ на единство иммигрантских и неиммигрантских рабочих сталелитейные компании размещали в газетах объявления на целую полосу, в которых забастовка критиковалась как антиамериканская и утверждалось, что иностранные рабочие планируют превратить сталелитейные заводы в советы [35].

Во время забастовки 6 000 рабочих автомобильной промышленности на заводе Overland в Толидо судья постановил, что все пикетчики должны быть гражданами США [36].

7 ноября 1919 года (дата была выбрана потому, что она знаменовала вторую годовщину Октябрьской революции), администрация Вильсона инициировал рейды Палмера, названные в честь генерального прокурора Александра Митчелла Палмера, который вместе с Джоном Эдгаром Гувером руководил полицией и иммиграционными властями в жестокой, скоординированной на национальном уровне серии рейдов, продолжавшихся до января 1920 года. В общей сложности было арестовано более 10 000 иммигрантов с социалистическими, коммунистическими и анархистскими симпатиями. Многие были избиты и даже подвергнуты пыткам в заключении. Общественный резонанс по поводу рейдов усилился, когда стало ясно, что это событие, по сути, было внеконституционным полицейским бунтом. В июне 1920 года федеральный судья Джордж Андерсон приказал освободить 17 иммигрантов, арестованных без ордера. Андерсон осудил рейды, постановив, что «толпа есть толпа, независимо от того, состоит ли она из правительственных чиновников, действующих по указаниям министерства юстиции, или из преступников, бездельников и представителей порочных классов».

В ответ Конгресс легализовал худшие из эксцессов, совершавшихся во время рейдов. В 1920 году Конгресс принял «Закон об иммиграции», который председатель Сенатского комитета по иммиграции сенатор Томас Хардвик назвал «средством сдерживания большевизма». Архиреакционный сенатор Генри Кэбот Лодж, который нашел забавным, что теперь он был в союзе с бюрократией профсоюзов АФТ, сказал: «Мы должны быть с этого момента и навсегда за американизм и национализм и против интернационализма» [37].

Возрождение Ку-клукс-клана в то время официально поощрялось и было направлено в первую очередь против иммигрантов, особенно евреев и католиков. Сторонник ограничения иммиграции и евгеник Гарри Лафлин подытожил дух того времени, когда сказал в 1923 году:

Мы в этой стране были настолько проникнуты идеей демократии или равенства всех людей, что оставили без внимания вопрос крови или естественных врожденных наследственных умственных и моральных различий. Ни один человек, занимающийся разведением породистых растений и животных, не может позволить себе пренебрегать этим [38].

В 1924 году при активной поддержке евгеников и многих прогрессистов, демократы и республиканцы приняли «Закон о квотах по национальному происхождению», также известный как закон Джонсона-Рида, который ограничивал иммиграцию по признаку расы и национального происхождения.

Коммунистическое движение в США решительно выступило против нападок на иммигрантов. В памфлете 1923 года Рабочая партия [официальное крыло подпольной Компартии США] заявила, что она «осуждает законы, направленные против рожденных за границей», и призвала «рабочих по всему миру организовывать местные советы для защиты рожденных за границей рабочих», призвав коренных рабочих «вести активную кампанию по искоренению предрассудков, насаждаемых капиталистическим классом против рожденных за границей» [39].

Товарищ Том Макэман в своей книге Новые иммигранты и радикализация американского труда, 1914–1924 (New Immigrants and the Radicalization of American Labor, 1914-1924) называет принятие закона Джонсона-Рида «переломным моментом в истории США». Он пишет:

Он не только отверг давнюю политику открытой иммиграции, которая постепенно была подорвана после десятилетий исключения азиатов, анархистов и немощных, но и инициировал резкое изменение состава рабочего класса и появление нового подхода в трудовых и промышленных отношениях, который отдавал предпочтение стабильности и лояльности работников, а не гибкости рынка труда [40].

Как объясняет товарищ Том в своей книге, массовая иммиграция 1890–1920 годов, роль иммигрантов и неиммигрантов в борьбе 1917–1919 годов и реакция американского правящего класса говорили о том, как массовая миграция подрывала капиталистический порядок и систему национальных государств:

Массовая мобильность рабочих поверх национальных границ в период, предшествовавший Первой мировой войне, хотя и была экономически незаменимой, оказалась глубоко дестабилизирующим фактором для национальных государств в Старом и Новом свете. И в США, и в «отправляющих» странах иммиграция, нарушая устоявшиеся культурные нормы, поставила под вопрос общественный порядок. Не случайно реакционные политические течения в Америке и Европе, возникшие в 1920-х годах, поставили своей первой задачей укрепление национальной идентичности. Между тем на уровне политической экономии усилия США по ограничению европейской миграции были проявлением общей попытки укрепить национальное государство против дестабилизирующего глобального давления — в данном случае против, по сути, интернациональной сущности рабочей силы [41].

Двухпартийное возрождение современной антииммигрантской политики

Здесь невозможно подробно рассмотреть развитие американской иммиграционной политики с 1924 года по сегодняшний день. Кампания против Сакко и Ванцетти представляла собой сочетание антииммигрантского шовинизма с антикоммунизмом и окончилась безжалостным государственным убийством. В 1930-х годах Государственный департамент США, возглавляемый открытыми антисемитами, такими как Уилбур Карр, систематически блокировал иммиграцию сотен тысяч европейских евреев, включая примерно 100 000, которые позже умерли в газовых камерах Гитлера, а том числе пассажиры парохода «Сент-Луис», которому Франклин Рузвельт отказал в праве на убежище в США в 1939 году.

«Исключение» китайцев оставалось в силе до 1943 года, когда ходатайство о поддержке Китая в империалистической войне против Японии потребовало тихого переписывания иммиграционного кодекса. В то же время администрация Рузвельта интернировала 120 000 японских иммигрантов и японо-американских граждан, отказываясь освободить их даже через год после окончания боевых действий в Азии. В 1965 году Конгресс отменил квоту по национальному происхождению из-за широко распространенных опасений, что расовый аспект наносит огромный ущерб американскому империализму и укрепляет поддержку Советского Союза в странах «третьего мира». В результате принятия «Закона об иммиграции и национальности» 1965 года численность иностранного населения США начала медленно расти с самого низкого уровня в 5 процентов в 1970 году.

Упразднение Советского Союза сталинистской бюрократией привело к резкому изменению американской иммиграционной политики, возглавляемой Демократической партией в союзе с крайне правыми слоями республиканских правых. «Закон об иммиграции» 1990 года создал Комиссию по иммиграционной реформе. Администрация Клинтона поставила во главе комиссии бывшую конгрессвумен и икону движения за гражданские права Барбару Джордан. Джордан и двухпартийная комиссия, состоящая из равного числа демократов и республиканцев, предложили резко ввести крайние ограничения. В своей речи в 1994 году Джордан изложила следующее видение:

Мы должны иметь силу сказать «нет» людям, которые не должны сюда въезжать... нам нужно сделать депортацию частью заслуживающей доверия иммиграционной политики... нам нужно проводить этот балансирующий акт. Самая острая иммиграционная проблема, с которой мы сталкиваемся сегодня, — это несанкционированный въезд сотен тысяч нелегалов… хотя нелегальные иммигранты могут быть в целом законопослушными… их въезд является нарушением закона и наших национальных интересов [42].

Эта представительница правящего класса предложила три пункта для прекращения иммиграции. Первый: контроль над границами, посредством которого границы в городских центрах были милитаризованы, что вынуждает иммигрантов совершать смертельно опасный переход через пустыню. Второй: обеспечение соблюдения правил на рабочих местах: «Перспектива работы продолжает оставаться главным магнитом для нелегальных иммигрантов, прибывающих в страну», — сказала Джордан. Третий: прекращение предоставления государственных льгот иммигрантам и их семьям.

Джордан заявила:

Если человек находится здесь незаконно, он не должен иметь права на какие-либо льготы. Никаких льгот. Для чего же еще существует различие между легальными и нелегальными иммигрантами? Нелегальные иммигранты не имеют права находиться здесь, они нарушили закон, чтобы попасть сюда, они никогда не намеревались стать частью нашего социального сообщества, и они не имеют права на льготы. Они не имеют намерения интегрироваться [43].

На основе рекомендации Комиссии во главе с Джордан Конгресс принял чрезвычайно ограничительный «Закон о нелегальной иммиграции и ответственности иммигрантов» в 1996 году, всего за несколько недель до президентских выборов того года, — при поддержке таких деятелей, как Нэнси Пелоси, Чак Шумер и Берни Сандерс. В преддверии принятия закона Комиссия Джордан обвинила иммигрантов в подрыве системы социального обеспечения, обвинив их в ограблении пожилых людей, заявив, что латиноамериканские иммигранты крадут рабочие места у чернокожих в центральных районах городов. Комиссия заявила, что самим фактом своего существования иммигранты подрывают условия труда, снижают заработную плату и сводят на нет «достижения» профсоюзной бюрократии. Призыв лишить нелегальных рабочих государственных пособий привел к появлению в Калифорнии «Предложения 187», которое избиратели ратифицировали с большим перевесом в 1996 году, и которое запрещало детям без документов посещать государственные школы, если бы оно не было отменено как неконституционное федеральным судьей в Лос-Анджелесе по имени Мариана Пфельцер. В 2018 году Трамп выступил с заявлением, в котором отдал дань уважения Барбаре Джордан за то, что та проложила путь для его нападок на иммигрантов.

Из-за ограничений времени мне придется опустить добавление ряда ограничений «национальной безопасности» на иммиграцию, введенных в ходе «войны с террором» в 2000-х и 2010-х годах. Барак Обама заявил, что «11 миллионов человек, нарушивших [иммиграционные] законы, должны быть привлечены к ответственности», и депортировал больше иммигрантов, чем все предыдущие президенты вместе взятые. Путь к восхождению Трампа был проложен двумя десятилетиями двухпартийных атак на иммигрантов.

Это происходило на фоне растущей интернационализации Соединенных Штатов. Америка всегда была страной иммигрантов, но никогда это не было так актуально, как сегодня. Население, родившееся за границей, составляет 14 процентов жителей США, что равно пиковым показателям 1890-х годов и в три раза превышает показатель начала 1970-х годов. Так называемый «американский» рабочий класс более космополитичен и менее склонен к национализму, чем когда-либо прежде. Рассмотрим интернациональный характер рабочего класса в Лос-Анджелесе, где 40 процентов населения родились за границей, и большинство являются либо родившимися за границей, либо гражданами США в первом поколении.

В Лос-Анджелесе проживает более 1,4 миллиона граждан Мексики, 450 000 граждан Сальвадора, 1,2 миллиона филиппинцев, 150 000 гватемальцев и 200 000 армян. В городе проживает самое большое количество друзов за пределами Ливана, белизцев за пределами Белиза и тайцев за пределами Таиланда. Рабочие-иммигранты составляют значительную часть критически важных отраслей промышленности, включая треть рабочих сферы гостеприимства, 30 процентов строительных рабочих и 25 процентов сельскохозяйственных и производственных рабочих.

Острая опасность второго срока Трампа

Трамп ясно дал понять, что планирует установить диктатуру, используя иммигрантов и социалистов в качестве своих главных мишеней в рамках полномасштабного наступления на рабочий класс. История первого срока Трампа ознаменовала качественный разрыв с буржуазными правовыми нормами. Он запретил иммиграцию из преимущественно мусульманских стран в январе-феврале 2017 года, провел массовые рейды на рабочих местах, развязал безжалостные физические и сексуальные нападения на задержанных иммигрантов, запретил иммиграцию на южной границе, ввел политику «нулевой терпимости», оторвал детей-иммигрантов от их родителей и родственников (многих, как оказалось, навсегда) и расширил сеть концентрационных лагерей, включая палаточные городки в Техасе. Как упоминалось ранее, он планирует отменить гражданство по праву рождения, запретить детям без документов посещать школы и ввести военное положение, чтобы депортировать миллионы иммигрантов из городов.

На протяжении всего срока Трампа и после него демократы приспособлялись к этой повестке или даже сами выполняли большую часть иммиграционной политики Трампа. В некоторых случаях они заходили даже дальше, чем Трамп, например, де-факто аннулировав право на убежище в этом году. К этому же относится и их решение подать петицию в деле «Госдепартамент против Муньос» (Department of State v. Muñoz), обратившись к фашистскому крылу Робертса-Алито-Томаса в Верховном суде США с просьбой о принятии правила, которое навсегда разделит тысячи семей со смешанным иммиграционным статусом. С точки зрения исторических традиций, на которые сейчас опирается Трамп, важно, что решение Верховного суда по делу Муньос, ставшее возможным благодаря ходатайству администрации Байдена, положительно охарактеризовало и отсылало к «Закону об иностранцах и подстрекательстве к мятежу» 1798 года, «Закону Пейджа» 1875 года, запрещающему иммиграцию китайских женщин на том основании, что они все якобы являются проститутками, а также к «Закону о квотах по национальному происхождению» 1924 года.

Демократическая партия, которая, как мы видели, помогла создать нарратив, из которого Трамп теперь черпает вдохновение, не только адаптируется к его нападкам на иммигрантов, но и политически полагается на нападки на иммигрантов и демократические права, чтобы вести империалистическую войну за рубежом.

В правящем классе ни одной страны нет сторонников защиты иммигрантов, и ни в одной стране нет никакой серьезной политической оппозиции в защиту иммигрантов, в том числе со стороны псевдо-левых организаций среднего класса.

И это явление не ограничивается крупными империалистическими державами. В таких странах, как Южная Африка, Индия, Коста-Рика, Чили и других странах глобального Юга, правительства различных «левых» и «правых» направлений все чаще заимствуют образцы из империалистических стран. Чилийский фашист Каст и бразильский фашист Болсонару используют требования о высылке венесуэльских иммигрантов как таран для установления диктатуры. Коста-Рика требует высылки никарагуанцев. Андрес Мануэль Лопес Обрадор превратил Мексику, которая когда-то могла претендовать на звание последнего в мире убежища для беженцев, в тюрьму для иммигрантов по приказу американского империализма.

Из обзора этого исторического материала можно сделать некоторые выводы. 1) Сегодня американский правящий класс возвращается к самым темным страницам своего прошлого, а Трамп с большей интенсивностью, чем когда-либо, муссирует темы, впервые разработанные демократами. 2) Социальная основа националистической ксенофобии исторически находится наверху, в правящем классе, находящемся в союзе с частью мелкой буржуазии, а не внизу, в рабочем классе. 3) Это не означает, что рабочие невосприимчивы к националистической пропаганде. Нет тенденции, кроме нашей, с программой, бросающей вызов крайне правым. По этим причинам партия должна теоретически, программно и практически осознать важнейшее значение защиты иммиграции как ключа к защите демократических прав и борьбе за политическое единство рабочего класса.

Этот призыв не является гуманистической апелляцией к правящему классу о более мягкой политике, это марксистский призыв к рабочему классу о международном единстве. Это означает: 1) защита иммигрантов должна быть острием защиты демократических прав всего рабочего класса в глобальном контрнаступлении против социальной контрреволюции. 2) Не может быть защиты иммигрантов без противодействия империалистической войне и реакционному националистическому климату, который она неизбежно порождает. 3) Не только возможно, но и необходимо привлечь на свою сторону коренных рабочих посредством классового призыва, основанного на общей борьбе за революционную экономическую программу. 4) Защита иммигрантов — это не только демократический вопрос, это также вопрос стратегического значения для революционного движения. Это необходимая предпосылка для возрождения социалистического интернационализма в рабочем классе и формирования политического единства международного рабочего класса XXI века.

Примечания:

[1] Cecilia Esterline, “Project 2025: Unveiling the far right’s plan to demolish immigration in a second Trump term,” Niskanen Center, February 20, 2024.

[2] Bernard Bailyn, Voyagers to the West: A Passage in the Peopling of America on the Eve of the Revolution, Knopf Press 1896, p. 24.

[3] Ibid., p. 26.

[4] Ibid., p. 55.

[5] Ibid., p. 65.

[6] Daniel Tichenor, Dividing Lines: The Politics of Immigration Control in America, Princeton University Press 2001, p. 51.

[7] Hidetaka Hirota, Expelling the Poor: Atlantic Seaboard States and the Nineteenth-Century Origins of American Immigration Policy, Oxford University Press 2017, p. 49.

[8] Ibid.

[9] Ibid., p. 42.

[10] Ibid., p. 53.

[11] Ibid., p. 54

[12] Ibid., p. 55.

[13] Alexander Saxton, The Indispensable Enemy: Labor and the Anti-Chinese Movement in California, University of California Press 1996, p. 13.

[14] Tichenor, p. 61.

[15] Darrel Overdyke, The Know Nothing Party in the South, Louisiana State University Press 1950.

[16] Hirota, p. 103.

[17] Ibid., 108.

[18] Harold Holzer, Brought Fourth On This Continent: Lincoln and American Immigration, Penguin Random House 2024, p. 79.

[19] Saxton, p. 76.

[20] Ibid., p. 81.

[21] Ibid., p. 109.

[22] Tichenor, p. 110.

[23] Saxton, p. 114.

[24] Ibid., p. 118.

[25] Ibid., p. 119–120.

[26] Tichenor, p. 119.

[27] Reform, Revolution, and Opportunism: Debates in the Second International, 1900–1910, edited by Mike Taber, Haymarket Press 2023, p. 89.

[28] Ibid., p. 102–103.

[29] Ibid., p. 95.

[30] Ibid., p. 89.

[31] Ibid., p. 98–99.

[32] Ibid., 104.

[33] Tichenor, 142.

[34] Philip Foner, The History of the Labor Movement of the United States: Postwar Struggles, 1918–1920, International Publishers 1988, p. 160.

[35] Ibid., p. 164.

[36] Ibid., p. 22.

[37] Tichenor, p. 143.

[38] Ibid., p. 144.

[39] Jacob Zumoff, The Communist International and U.S. Communism, Haymarket Press 2015, p. 175.

[40] Thomas Mackaman, New Immigrants and the Radicalization of American Labor, 1914–1924, McFarland Press 2017, p. 9.

[41] Ibid., p. 145.

[42] Speech of Barbara Jordan, August 12, 1995. URL: https://www.c-span.org/video/?c4555772/user-clip-barbara-jordans-immigration-speech

[43] Ibid.